Международная библиотека психологии,
философии и научного метода
Автор – Г. Файхингер, 1911
Переведено на английский, 1935
Ч. К. Огденом
Переведено на русский, 2017
Е. Г. Анучиным
Редактор – Е. Ю. Чекардина
Переведено при поддержке журнала © ПсихоПоиск.
Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна
Копировании материалов книги разрешено только при наличии активной ссылки на источник.
...
Я назвал эту работу Философия «Как если бы», потому что это название кажется мне наиболее убедительно передающим то, что я хотел сказать, а именно то, что «Как если бы», то есть внешнее представление, осознаваемо не истинное, играет громадную роль в науке, в мировых философиях и в жизни. Я хотел дать полное перечисление всех методов, с помощью которых мы намеренно оперируем осознанно ложными идеями или, вернее сказать, суждениями. Я хотел раскрыть тайную жизнь этих невероятных методов. Я хотел дать полную теорию, так сказать, анатомию и физиологию или скорее биологию «Как если бы». Ибо метод фикции, который может быть найден в большей или меньшей степени во всех науках, наилучшим образом выражается этим сложным союзом «Как если бы». Поэтому мне нужно было рассмотреть все направления науки с этой точки зрения.
Но то, что я предпринимал, было не только методологическим исследованием. Изучение фиктивной мысли во всех отраслях науки привело меня к постепенному развитию этого исследования в область философии как таковой, в частности, в эпистемологию, этику и религиозную философию. Как мое исследование вышло из определившегося мировоззрения, так оно, в свою очередь, независимо развилось в универсальную философскую систему – я дал ей название «Позитивистский идеализм» или «Идеалистический позитивизм». Как я уже упоминал, Эрнст Лаас опубликовал между 1884 и 1886 годами трехтомную работу по Идеализму и Позитивизму, в которой он нападает на Идеализм и защищает Позитивизм. Позитивистские взгляды были также представлены в Германии Махом, Авенариусом и в определенной степени Шуппе и находили особую поддержку науки (хотя название Позитивизм никогда не было помещено в заглавие ни одной программы). Однако, преобладающие настроения немецкой философии были определенно Идеалистичными, хотя и в разнообразных направлениях. Между этими однобокими взглядами компромисс казался мне необходимым, тем более из-за того, что попытки такого рода встречались с успехом в других странах. Я посчитал, что пришло время провозглашения союза Идеализма и Позитивизма. Результат показал, что это было верным словом, произнесенным в правильный момент.
Термин «Скептицизм» время от времени применялся к Философии «Как если бы» и ее системным доктринам; но это неверно, так как скептицизм предполагает теорию, обосновывающую сомнение или задающую вопросы к добротности принципа. Философия «Как если бы», однако, никогда не несла ни следа такого отношения. Через простое и прямолинейное рассуждение она доказывает, что осознанно ложные концепции и суждения используются во всех науках; а также показывает, что эти научные Фикции отличаются от Гипотез. Последние являются предположениями вероятного. Предположениями, правдивость которых может быть проверена дальнейшим опытом. Таким образом они становятся проверяемыми. Фикции не могут быть проверяемыми, так как они являются заведомо ложными гипотезами, но используемыми из-за их полезности. Когда последовательности гипотез в математике, механике, физике, химии, этике или философии религии представляются таким путем полезными фикциями, оправдывая их, это, разумеется, не предполагает скептицизма. Реальность этих гипотез не подвергается сомнению; это отвергается на основании позитивного факта переживания. Выражение «Релятивизм» было бы более применимо к Философии «Как если бы», в том смысле, что оно отрицает все точки абсолюта (в математике так же, как и в метафизике) и показывает ее естественное родство с теорией относительности прошлого и настоящего.
Использование термина «Скептицизм» в применении к Философии «Как если бы», несомненно, отчасти происходит из сомнения, с которым эта философия относится к метафизическим реалиям, в частности, к Богу и бессмертию. Но вышеописанное соображение остается верным и в этом случае. В Философии «Как если бы» я никогда не пытался скрыть тот факт, что я воспринимаю эти идеи как этически ценные Фикции. Моя убежденность в этом отношении чиста, проста и решительна.
Многие люди, разумеется, путают техническое выражение, употребившееся здесь, и думают, что они могут обнаружить в Философии «Как если бы» не в точности «Скептицизм», но «Агностицизм». Эта последняя система гласит, что человеческое знание заключено в более или менее узкие рамки и вещает о Неведомом, Непознаваемом, в определении по Спенсеру. Естественно, Философия «Как если бы» также придерживается точки зрения, что знание имеет определенные границы, но не в том смысле, что эти границы сдерживают лишь человеческое знание, в то время как они не существуют для знания сверхчеловеческого. Это теория Канта и Спенсера. Это старая жалоба, что человеческий ум сдерживается узкими рамками, не ограничивающими высшие формы ума. Мое мнение заключается в том, что эти рамки познания не подразумеваются природой человека, в сравнении с другими возможными формами разума высшего порядка, но что эти ограничения являются частью природы самой мысли; то есть, иначе говоря, если есть высшие формы разума, то эти ограничения будут влиять и на них, и даже на высший из разумов. Мысль изначально лишь служит Воле к Жизни как средство достижения цели, и в этом направлении она выполняет свою функцию. Но когда мысль освободилась от ее изначальной цели, в соответствии с Законом преобладания средства над целью, и сама стала своей целью, она ставит перед собой проблемы, которым она не равна, поскольку она не была развита из этой причины; и, наконец, обособленная мысль ставит перед собой проблемы, которые сами по себе бессмысленны, к примеру, вопросы о происхождении мира, формировании того, что мы называем материей, начале движения, значении мира и смысле жизни. Если мысль воспринимается как биологическая функция, становится очевидным, что для мысли эти проблемы решить невозможно, более того, они весьма выдаются за естественные пределы, ограничивающие мысль как таковую. С такой точки зрения у нас больше нет склонности впадать в любимое старое причитание об ограниченности человеческого познания. В крайнем случае, мы можем жаловаться, что Закон преобладания средства над целью привел нас к вопросам, настолько же не имеющим ответа, насколько его не имеет проблема √-1. Моментальное размышление покажет, что все знание – это сведение неизвестного к известному, другими словами, сравнение. Это, следовательно, доказывает, что это сравнение или сведение где-то автоматически остановится. Таким образом, ни в одном смысле Философия «Как если бы» не может называться скептицизмом или агностицизмом.
Таким же способом мы можем избавиться от другого возражения, которое возводится против Философии «Как если бы», а именно то, что предполагаемая в ней идея реальности не единообразна: с одной стороны, вся реальность сведена к ощущениям или содержанию ощущений (в смысле теории Милля «Ощущения и возможности ощущения»); с другой стороны, постоянно, иногда неявно, иногда открыто используется концепция реальности естественных наук, сводящая все к движению материи и мельчайших составных частей материи. И с этим связан вопрос, как объединить эти две идеи реальности, представляемые Философией «Как если бы».
Можно восхищаться вдохновленностью этого открытия сдвоенной концепции реальности в Философии «Как если бы», если не удивляться недальновидности этого вопроса. Я задам ответный вопрос. Имела ли хоть одна из философских систем древнего, современного или настоящего времени успех в объединении этих двух сфер в логическом и рациональном отношении? Два этих полушария реальности, кратко выраженные как мир движения с одной стороны и мир сознания с другой, никогда не были отнесены к логически удовлетворяющему соотношению ни одним из философов. Они никогда не будут приведены в определенно единое объединение ни одной из рациональных формул. Мы находимся в точке, где нашему разуму противостоит невозможная проблема. Этот вопрос ровно настолько же неразрешим рациональными методами, насколько неразрешим вопрос смысла существования. Хотя мы, задающие этот вопрос, постоянно объединяем в своем естестве эти две половины реальности или скорее потому что разность или очевидное противоречие между движением и сознанием протекает через все наше бытие, наш разум не в состоянии удовлетворительно ответить на этот фундаментальный вопрос или эту так называемую мировую загадку (world-riddle).
Следовательно, тот, кто критикует любую систему философии или философию «Как если бы» в частности, за неспособность ответить на этот вопрос, находится в той же интеллектуальной позиции, что и человек, упрекающий математика за неспособность решить проблему квадратуры круга в своем учебнике по геометрии или технического инженера за неспособность справиться с разработкой perpetuum mobile (вечного двигателя) в своем учебнике машиностроения.
В рассуждении на тему вечных мировых проблем всегда приходится сталкиваться с этой рационально неразрешимой антитезой между движением материи и частиц материи с одной стороны и ощущениями или скорее содержанием ощущений с другой. Для философа, занимающегося анализом составляющих нашего сознания, этот анализ везде заканчивается с нашими ощущениями на психологическом уровне и с содержанием наших ощущений на эпистемологическом уровне. Для него мир – это бесконечное накопление содержания ощущений, которые, однако, не даются ни ему, ни нам беспорядочно, но в которых могут быть обнаружены определенные закономерности сосуществования и преемственности. Перед полученными из ощущений данными, что Виндельбант называет «Gegebenheiten» (от нем. – условия), а Циген «Gignomene» (от лат. – становления), перед этими событиями, толпящимися перед нами, мы более или менее беззащитны; на самом деле, они даже отбрасывают на нас тень продолжительного страха, поскольку нам нужно управлять нашими жизнями в соответствии с ними, постоянно ожидая их появления. Этот мир содержания ощущений является единственным материалом, с которым такой философ может справляться. Но с другой стороны, философ, хорошо это или плохо, должен признавать, что ученый конструирует весьма иную сферу реальности – мир движения, мобильный мир. Создание рационального отношения между этими двумя мирами является желанием, несбыточным для нашего понимания, фундаментально подготовленного не к теоретическому решению мировых проблем, но лишь к практической службе воли к жизни.
Естественно, человеческий разум пытают эти неразрешимые противоречия между миром движения и миром сознания, а эта пытка, в свою очередь, может стать очень гнетущей. Можно было бы посоветовать вспомнить, как Кант уже отмечал, что на свете есть постоянно дразнящие нас проблемы, от которых мы не можем избавиться. Но для этого и похожих терзающих нас вопросов есть одно решение; для интуиции и опыта все эти противоречия и беды исчезают в небытие. Опыт и интуиция находятся выше всего человеческого понимания. Когда я вижу оленя, пасущегося в лесу, когда я вижу ребенка за игрой, когда я вижу человека за работой или спортом, но больше всего, когда я сам занят работой или игрой, куда деваются проблемы, которыми так ненужно истязал себя мой разум? Мы понимаем мир не тогда, когда мы раздумываем над его проблемами, но когда делаем его работу. И снова, практическое берет здесь вверх.
Я закончу, просуммировав все заключения, выраженные в Философии «Как если бы», или формирующие ее основание, или вытекающие из нее, как следующие:
Журнал, основанный мной в 1919 году вместе с Доктором Раймундом Шмидтом, Annalen der Philosophie (Анналы философии) («с частной отсылкой к проблемам подхода «Как если бы»), был очень полезен для распространения и усиления этого позитивистского идеализма или идеалистического позитивизма. Он представляет весьма новый вид журналов, так как включенные в него писатели являются не только профессиональными философами (Корнелий, Грос, Бехер, Бергман, Коффка, Ковалевски), но также и видными представителями наиболее важных направлений науки: теолог Хайм, юрист Крюкманн, доктор Абдерхальден, математик Паш, физик Фолькманн, биолог-ботаник Хансен (†), экономист Поль и историк-искусствовед Ланге. Таким образом, он демонстрирует на практике, что философия может продвигаться вперед лишь в тесном сотрудничестве с индивидуальными науками, и что философии, хотя у нее и есть многое, что она может дать отдельным наукам, гораздо больше предстоит узнать от них. Лишь только из этого взаимодействия может произойти плодотворный и продолжительный компромисс и примирение между позитивизмом и идеализмом – по крайней мере в том смысле, в котором это является намеренной и фундаментальной целью Философии «Как если бы». Критическая оценка использования различных методов системы «Как если бы» в самых разнообразных отраслях науки должна, с одной стороны, развивать научную теорию метода; а с другой стороны – также должен быть найден правильный метод объединения позитивизма фактов с «точкой зрения идеала» (Ф. А. Ланге). Этот анализ и этот синтез должны быть взаимодополняющими.
... продолжение следует.
Переведено на русский Е. Г. Анучиным при поддержке журнала © ПсихоПоиск.
Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна
Копирование материалов книги разрешено только при наличии активной ссылки на источник.
На английском в Литрес На английском в OZON На русском языке в ПсихоПоиск
Если вы заметили ошибку или опечатку в тексте, выделите ее курсором, скопируйте и напишите нам. |
Не понравилась статья? Напиши нам, почему, и мы постараемся сделать наши материалы лучше! |
На лучшие статьи по психологии, вышедшие за последнюю неделю.
Лучший хостинг на свете - beget.com