Гендерная психология: эмпатия, взаимные претензии и способность слышать

В 2013 году я решила повстречаться со своими врагами. Мне было 27 лет, и я только что выиграла награду как лучший режиссер. При этом я была гордой феминисткой. Я была полна решимости раскрыть темную сторону движения за мужские права. На тот момент все то, что я знала о нем, было лишь то, что я прочла в интернете, где таких мужчин описывали как женоненавистническую группу, которая активно выступала против гендерного равноправия. Я снимала документальные фильмы о репродуктивных правах, матерях-одиночках и необходимости того, чтобы как можно больше девочек могли получать техническое образование. И поэтому, когда я узнала, что ранее никто не снимал документалки о движении за права мужчин, я увидела в этом возможность продолжить борьбу за права женщин, разоблачая тех, кто препятствует равноправию.

В течение года я путешествовала по Северной Америке, встречаясь с лидерами и последователями движения за права мужчин. Я тратила от 2 до 8 часов, когда брала интервью у каждого активиста за мужские права, также известных как ДМП. В итоге я интервьюировала 44 человека. И в съемках документальных фильмов есть одна важная деталь, правило: интервьюер не должен перебивать. Так, задавая вопросы, я могла получить полную историю их жизни. В тот момент я этого не понимала. Но когда я оглядываюсь назад, я осознаю, что тогда, при проведении интервью, я их на самом деле не слушала. Я слышала, как они говорят, и знала, что работают камеры. Но в те моменты, когда я сидела напротив своего врага, я его не слушала. Что же я делала? Предвкушала.

Я ждала, когда он вымолвит предложение или хотя бы несколько слов, подтверждающих то, во что мне хотелось верить. Я нашла женоненавистников, главных врагов прав женщин, и пару раз мне казалось, что я услышала желаемое. Один из них сказал мне: «Просто выйдите на улицу и посмотрите вокруг. Все, что вы увидите, построено мужчиной». Ох, это заявление показалось женоненавистническим. Я почувствовала, как сжались мои челюсти, но продолжала сидеть тихо, как и положено документалисту, пытаясь удерживать малое пространство между верхними и нижним зубами.

После года съемок я стала просматривать собранные 100 часов видеозаписи, трансформируя все это в текстовый формат. И уж поверьте мне на слово, никогда и никто не будет слушать вас лучше, чем человек, который переводит вашу речь в текст. Вам следовало бы это записать. Я старательно перечитала каждое сказанное на интервью слово и в процессе осознала, что моя первоначальная реакция на некоторые заявления не была обоснована, а моя обида не имела под собой никаких оснований.

Разве заявление того активиста, что мужчины построили небоскребы и мосты, является антиженским? Я задумалась: а каким будет прямо пропорциональный сценарий? Может, это такое восклицание феминистки: «Оглянитесь: все, кого вы видите, рождены женщиной!» Вау! Это сильное заявление. И оно является правдой. Но разве оно антимужское? Я так не считаю. Это скорее признание нашего уникального вклада в общество.

К счастью, за время моих съемок фильма «Красная таблетка» я вела видеодневник, который смог запечатлеть эволюцию моих внутренних убеждений. Оглядываясь назад на 37 записей этого дневника, я обнаружила кое-что общее. Зачастую слушая невинную, обоснованную точку зрения ДМП, у себя в голове я добавляла к ней сексистский и антиженский подтекст, предполагая, что именно это они и хотели сказать. Вот два примера того, как это происходило.

Активист ДМП сказал мне: «В США есть более 2000 приютов для женщин, пострадавших от домашнего насилия, но всего лишь один – для мужчин. Хотя многочисленные авторитетные исследования подтверждают, что мужчины также подвергаются насилию». Вот же, что услышала я: «Не нужны никакие приюты для пострадавших от насилия мужчин женщинами. Врут они. Все это вымысел». Но оглядываясь назад на все те материалы, собранные мной, где активисты рассказывали о приютах, на все их блоги и стримы на платформе YouTube, я поняла, что у них нет стремления закрыть приюты для пострадавших женщин. Вовсе нет. Все, что они говорили, так это то, что мужчины тоже подвергаются насилию и заслуживают заботы и сострадания.

А вот второй пример. Активист ДМП сказал мне: «Где правосудие для ошибочно обвиненного в изнасиловании мужчины, из-за которого он лишается образования и на всю жизнь остается заклейменным ужасным словом «насильник»?». Но мне же слышится следующее: «Изнасилование женщины – подумаешь тоже... Ничего особенного». Как будто я не слышала слов «ошибочно обвиненный в изнасиловании». Все, что меня заботило, это то, что его обвинили. Конечно, изнасилование – это серьезно. Абсолютно все активисты ДМП сходятся во мнении, что это худшее, что может с кем-то случиться. Внезапно я поняла, что своими высказываниями они пытаются добавить вопрос к обсуждению о равноправии. Кто сможет вступиться за хорошего, честного мужчину, который теряет право на образование, свою работу или, чего хуже, своих детей лишь потому, что его обвинили за то, что он не совершал?

Я не могла далее продолжать оспаривать то, о чем они говорили. Существуют реальные трудности, но мне совершенно не хотелось соглашаться со своим врагом. Поэтому я перестала додумывать то, что им хотелось сказать, и признавала проблемы, но настаивала на том, что это именно женские проблемы. И вот уже два примера этой ситуации.

Активист ДМП говорит: «После развода гораздо чаще мужчину лишают прав на детей». На что я ему ответила: «Все потому, что от женщины ожидается большая забота. Это дискриминация женщин, что им чаще дают опеку над ребенком». Я вовсе этим не горжусь. Второй пример. Активист ДМП сказал мне: «78% от общего числа самоубийств в мире совершают мужчины». А я контраргументировала: «Но женщины чаще мужчин пытаются, так что – ха!» Ха? Это никакое не соревнование, но я превращала в него наш разговор. Почему я попросту не могла получше узнать о проблемах мужчин и найти силы сострадать жертвам мужского пола, перестать выставлять женщин единственными возможными жертвами?

После нескольких лет исследований и проверки фактов не осталось сомнений, что множество проблем, которые связаны с правами человека, исключительно или преимущественно связаны с мужчинами. Мошенничество, касающееся вопроса отцовства, влияет исключительно на мужчин. Воинский учет граждан США все еще касается только лишь мужчин. Смерть на рабочем месте: большинство – мужчины. Смерть в ходе военных действий: абсолютное большинство – мужчины. Суициды – гораздо больше мужчин. Гендерное неравенство в приговорах, продолжительность жизни, опека над ребенком, алименты, ложные обвинения в изнасиловании, предвзятость при вынесении судебных решений, мизандрия, выпадающие из школьной системы мальчики, бездомность, проблемы, касающиеся ветеранов, увечья мужских половых органов, невозможность решить, оставить ли в живых зачатого ребенка, недостаток поддержки мужчин, претерпевших домашние истязания – так много проблем, рвущих сердце на части. Если бы вы были жертвой, или же любите того, кто пострадал от любой из этих проблем, – вот мужские проблемы. А многие не могут назвать и единой. Потому что мыслят так: у мужчин есть все права, они обладают властью и привилегиями. Но перечисленные проблемы заслуживают должного признания, внимания, заботы и мотивации для их решения.

Перед съемками фильма «Красная таблетка» я была феминисткой на протяжении 10 лет. Я думала, что я крайне подкована в вопросе равноправия полов. И лишь встретив активистов движения за мужские права, я стала обращать внимание на проблемы другой стороны по вопросам равноправия полов. И это не означает, что я согласна с ними во всем. Однако, я осознала, как же важно уметь выслушать своего оппонента и попытаться увидеть мир его глазами. Я думала, что если смогу убедить свою аудиторию прислушаться к ним, то это послужило бы нам всем отличной помощью в том, чтобы подняться на новый уровень осознанности проблем равноправия.

В октябре 2016 года мой фильм вышел на большие экраны кинотеатров. Начали выходить статьи с отзывами от комментаторов и критиков. Именно в тот момент я поняла, насколько могут быть предвзяты СМИ в вопросах гендерного равноправия. Я получила тяжелый урок. Когда ты начинаешь гуманизировать своего врага, как реакция на этот шаг – твое общество начинает уже дегуманизировать тебя. Именно это произошло и в моем случае. Вместо того, чтобы обсуждать те проблемы, которые были подняты в фильме, я сама стала мишенью потока ненависти. Люди, которые даже не видели фильма, протестовали, стоя у кинотеатра, восклицая, что эта картина вредит женщинам. Когда на самом деле это не так.

Но я способна их понять. Если бы я не сняла этот фильм, услышав, что вышел документальный фильм о представителях ДМП, который не показывает их монстрами, я бы так же протестовала против или, на крайний случай, подписала петицию, потому что меня заверили, что это мои враги. Меня заверили, что все активисты ДМП – против прав женщин. Однако, все активисты этого движения, повстречавшиеся мне, только поддерживают женские права. Я задаю единственный вопрос: почему современное общество не задумывается о правах мужчин?

Но самой огромной трудностью, с которой мне пришлось столкнуться за время всего этого безумия, стали не протесты против фильма, не то, как ко мне относились передовые СМИ, пусть иногда они и вели себя отвратительно. Самая большая трудность, с которой мне пришлось столкнуться, – это убрать все то, что осталось от моих предубеждений. Оказывается, я действительно повстречала своего врага, которым было мое «эго». Оно восклицало, что я права, а они лишь «недолюди».

Ни для кого не секрет: я больше не называю себя феминисткой. Но мне следует уточнить, что я и не антифеминистка. Я не активист ДМП, я по-прежнему поддерживаю женские права, но теперь я забочусь и о правах мужчин. Тем не менее, я убеждена, что, если мы действительно хотим обсудить равенство полов, мы должны выслушать и учесть все мнения. Но все происходит совершенно не так. Приравнивая к группам ненавистников, систематически их голоса заглушают. Считаю ли я, что у них есть все ответы? Отнюдь. Движение за мужские права далеко не безгреховно. Так же, как и феминизм. Но если одну группу лишают права голоса, то это наша общая проблема.

Если бы я могла дать совет каждому в нашем обществе, звучал бы он следующим образом. Нам следует перестать оскорбляться, и мы должны по-настоящему открыто и искренне слушать. Это приведет к большему пониманию самих себя и других людей, научит нас сострадать и взаимодействовать вместе в поиске решений, потому как все мы – в одной лодке. Как только мы сможем это сделать, мы, наконец, сможем излечиться. Но все должно начаться с умения выслушать. Спасибо, что выслушали!

Автор: Кэсси Джей

Диктор: Наталья Беленькая

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Транскрибацию подготовила Марина Орлова.