Ганс Файхингер «Философия «как если бы»» Часть 10 Завершение Главы 2. Главы 3,4

Международная библиотека психологии,
философии и научного метода

Философия «как если бы»

Система теоретических, практических и религиозных фикций человечества

Автор – Г. Файхингер, 1911
Переведено на английский, 1935
Ч. К. Огденом
Переведено на русский, 2017
Е. Г. Анучиным
Редактор – Е. Ю. Чекардина

Переведено при поддержке журнала © ПсихоПоиск.
Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Копировании материалов книги разрешено только при наличии активной ссылки на источник.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 2

Продолжение...

Априори этой процедуре [фиктивному абстрагированию] нельзя возразить; на самом деле, очень вероятно, что с ее помощью можно получить что-то обладающее реальной важностью. Абстрактная механика полна таких формул, полученных лишь через отказ от огромного числа эмпирических данных, а события всегда интерпретируются, как если бы они напрямую основывались на этих сформулированных законах. Но в то же время, совершенно ясно, что эти фикции вплотную приближаются к простым экспериментам, то есть экспериментам, где при решении математических проблем временно предполагаются чисто случайные значения, которые затем постепенно «проверяются» одно за другим.

До сих пор остается частым вопрос, является ли такое предположение гипотезой или фикцией; но прискорбный недостаток научного понимания проявляется в часто принимаемом заключении, что из-за того, что такие конструкты лишены реальности, к ним надо относиться как к лишенным «полезности». Это настолько же неверно, насколько неверно и обратное положение – от их полезности к их действительности. Любой ясный взгляд в психологическое устройство и истоки знания доказывает, что многие вещи могут быть теоретически неверны, и все же, с практической точки зрения, быть в результате плодотворными, принимая, разумеется, термин «практическое» в широком смысле.

Обсуждением такого рода был вопрос, существовали ли на самом деле лингвистические корни, существовал ли когда-либо в истории языка период, в котором можно было найти только корни, или эти неизменяемые корни следует трактовать лишь как грамматические точки отсчета. Полемика между Кертисом и Потом сформировала бы поучительный субъект, из которого нужно развивать обсуждение методологических правил для этого типа метода. То же самое относится и к предположению периода в истории человека, когда язык не существовал. Согласно некоторым авторитетным мнениям, эта гипотеза имеет разумные основания; другие же, к примеру, Штейнталь и Д. Б. Мейер считают, что это лишь фикция, нужная для упрощения психологического изучения человека, потому что условия, включенные сюда, имеют чрезмерно усложненную природу.

В недавнем времени число таких фикций приумножилось до излишества, хотя среди них находятся и некоторые полезные конструкты. Такой фикцией, к примеру, является воображение мира содержащим лишь одного индивидуума, чтобы, таким образом, получить лучшее представление о лингвистической и психологической эволюции. При такой процедуре, конечно же, опускается необходимый элемент, а именно отношение к другим индивидуумам. Одновременные причины здесь рассматриваются, как если бы они действовали во временной последовательности, в порядке, тем самым, изолируя индивидуума, чтобы их действие было легче изучаемо. Такое отношение к научному материалу, как мы заметили, иногда служит более или менее практическим целям.

Идеальная изоляция и подразделение данного, а также его разделение в рефлективном анализе по различным аспектам является одним из наиболее часто используемых средств мысли.

К фикции, основанной на абстрактном изолировании, относится «идеальный случай, предположенный аксиомой инерции Галилея, так как она не находится ни в одной материальной сущности, ни в одной системе таких единиц в абсолютной изоляции, ни является характерной особенностью, заметной в такой системе». Этот пример предлагает отличную иллюстрацию такого образа действия, при котором общие законы формулируются средствами таких фикций. Кстати говоря, фикция, основанная на этом законе, в последнее время часто ставится под вопрос. Постулат Галилея о том, что движущееся тело может сохранять сообщенное ему первоначальное движение вечно, несет на себе печать фиктивности, начиная с самого факта оперирования концепцией вечности.

К вышеупомянутому фундаментально относятся фикции среднего, то есть фикции, где выбирается среднее отклонение в группе постепенно изменяющихся в отличности явлений и используется для нужд вычисления. Это среднее число является вымышленным и используется только для расчетов. Такие методы очень часто используются в прикладной математике (а также в статистике, метеорологии и т.д.). И здесь малейшие различия фактов игнорируются. Жестко применяемые, такие фикции ведут к противоречиям с реальностью. Принятие таких предположений и результатов, проистекающих из этих методов, за гипотезы – не редкость, хотя оно происходит и не так часто, как в случае с абстрагирующими фикциями, упомянутыми выше.

Знаменитой статистической фикцией является homme moyen Кетле, то есть фикция нормального, среднего человека. Эта фикция ценна не только для статистики, поскольку в медицине мы встречаем концепцию абсолютно здорового индивидуума – среднего человека, у которого исчезли все ненормальные отклонения. Мы можем сопоставить это со взглядами Джевонса, Principles of Science, I, 422, на фиктивное среднее. Мы можем сюда также включить все своевольные определения, найденные в науке, такие как, к примеру, меридиан Ферро, определение нулевой точки, выбор воды в качестве меры удельного веса, движения звезд как показатель времени. Во всех этих случаях взяты определенные точки отсчета и в различных направлениях проведены линии, схожие с координатами для определения и классификации явлений.

Мы можем также отметить здесь, что вся система классификации концепций и различение концепций вообще основаны на абстракциях самой однобокой природы, как Лотце ясно продемонстрировал в его Логике, cf. Pfleiderer, Der Moderne Pessimismus, стр. 81: «Свет и тьма, черное и белое, жизнь и смерть всего лишь искусственные продукты рационалистичной абстракции; они могут быть необходимы, со всей своей неточностью, для средств установления точки отсчета, но при приложении к реальности они всегда должны быть использованы с осторожностью».

Некоторое число других методов может быть включено, как подразделы описываемой нами группы, к примеру, метод приближения, где сперва устанавливается абстрактное решение проблемы, а затем это решение (концепция, число и т.д.) постепенно приводится к гармонии с реальностью испытаниями и экспериментами. В частности, этот метод часто используется в математических науках, где сложная природа проблемы не позволяет другого обращения с ней. Принципиально эти методы проб или предварительные фикции не отличаются от фикций пренебрегающих. Сократо-Платонические методы поиска определений, в первую очередь, подбирая любое случайное определение, а затем постепенно сводя его все ближе к реальности, принципиально такие же.

ГЛАВА 3

Схематические, парадигмические, утопические и типовые фикции

Схематические фикции. – Эта подгруппа уже была представлена в двух описанных типах. Как в классифицирующих, так и в абстрагирующих фикциях мы имеем постулат схематических, общих типов, образуемых абсолютно пустыми, лишенными всех признаков реальности, что могут вмешаться в процедуру. Тем не менее, они вполне обоснованно формируют собственную подгруппу. Если в случае с абстрагирующими фикциями определенная часть реальности отделяется и отводится в сторону и во внимание принимается только остаток, то в случае со схематическими фикциями возводятся «подмостки», то есть скелет определенного комплекса, и мысль продолжается в соотношении с этой голой картиной, лишенной множества черт реальности. Искажение реальности, однако, зашло здесь дальше, чем в предшествующих подгруппах. Здесь так же, субъективная и абстрактная репрезентация формируется с целью основания теоретической процедуры на ней, а не на гораздо более сложной реальности. До определенного предела законы природы изучаются здесь средствами более простых моделей, содержащих, и это правда, неотъемлемые свойства реальности, но в гораздо более простой и чистой форме. Схематические рисунки, используемые во многих науках, дают нам представление об этом методе, находящем здесь широкое применение.

Схематические рисунки очень часто используются в геологии, а также в механике и физиологии. (Они неверно называются «идеальными» представлениями, особенно в геологии.) Широкий диспут о природе, обосновании и применении схематических рисунков возник между Геккелем, Хисом, Земпером и другими. Cf. Земпер, Offener Bried an E. Haeckel, Hamburg, 1877, и Геккель, Ziele und Wege der heutigen Entwickelungsgeschichte, Jena, 1875. Cf. также схематические рисунки В. Баера. «Они сфабрикованы, отклоняются от реальности и искажают факты», - признается сам Геккель.

Эти формы могут также быть названы фикцией простого случая. Типичным примером является то, что известно как «Идея Тюнена» - фикция, представленная экономике в начале девятнадцатого века и приведшая к ее реформе. Это также самый известный исторический пример методологического приема такого рода. Он состоит в постулировании вымышленного города, чтобы легче определять условия сельского хозяйства, транспортировки и т.д. Вокруг него концентричными зонами расположены различные сферы активности, из которых выводятся средства, необходимые для обеспечения потребностей города. Затем с помощью этой хитроумной выдумки систематически выводятся все сельскохозяйственные и экономические законы. Фикции такого рода особенно часто встречаются в политической экономике. Схематическая фикция изолированного человека, изолированного города (или острова), изолированного государства и т.д. принадлежит к той же категории. Похожая схема применяется во всех социальных науках для оперирования и выведения теоретических законов. Дюринг в частности, очень преуспел в использовании этого метода в своих экономических трудах, где из фикции схемы простейшего доступного для восприятия случая он выводил фундаментальные социальные законы очень простыми процессами.

Близко соотносящимися с этими формами являются фикции парадигмические или вымышленные случаи. Они, в частности, проявляются в показательных высказываниях, где в сказуемом то, что подвергается доказательству, принимается как существующее на самом деле.

Этот метод вымышленных случаев является излюбленным во всех науках. Локк, к примеру (III, 6, 44), использовал этот метод, чтобы сделать вразумительными происхождения названий субстанций. Чрезвычайно часто встречающимся подразделом принадлежащих к этому случаю фикций являются фикции риторические – фикции, где ситуации создаются лишь для демонстрации.

Другая группа, хотя она может рассматриваться как разновидность схематической фикции, формируется утопическими фикциями. Название, данное этой группе, происходит от Утопий и фикций, так преобладавших в давние времена, вроде тех, что описаны Муром и Кампанеллой. Идеальное государство Платона может быть упомянуто здесь как исторически первый пример этого метода. К той же категории принадлежит фикция первобытного государства, которая, в частности, была популярна в восемнадцатом веке и до сих пор играет важную роль в работах Фихте.

Идея первобытного или мира духов также принадлежит к этой группе; на подобие той, что была так удачно использована, к примеру, Дюбуа-Реймондом в его широко известном обращении, с целью разъяснения и теоретического развития строго научного хода мысли. И здесь мы также должны поместить Платонову идею (гермафродита) первоначального человека и все те фикции первобытных законов, религии, соглашений, традиций и подобных им, что когда-то были или до сих пор остаются значительными. В самом деле, часто только в этом поле научная фантазия может проявлять себя наиболее свободным образом. До тех пор, пока такие фикции принимаются за то, чем они есть, и не называются гипотезами, они часто могут с большой пользой служить науке.

Другим видом фикции, тесно связанным с выше указанным, является фикция-тип или вымышленная первоначальная форма. Здесь картина видов или типа выстраивается из серии организмов, а затем законы, управляющие частными организмами, не просто выводятся из нее, но все эти организмы рассматриваются как модификации типа.

В этой группе взаимодействие фикции и гипотезы часто становится выдающимся. Классический пример – идея изначального растения и изначального животного Гете, интерес к вопросам которых был возрожден с современности через дарвинизм. Первым Гете ставил вопрос, который он понимал как «архетип растения» - является он фикцией или гипотезой; мы также можем спросить, может ли историческое существование такого архетипа при настоящем состоянии нашего знания быть предположено или само вымышленное постулирование такой изначальной формы все еще служит некоторой научной цели. Характерна и значительна для теории фикции такого рода хорошо известная фраза Шиллера – «Это изначальное растение всего лишь идея», чем он утвердил в кантианской терминологии, что это был идеал или типичная фикция.

ГЛАВА 4

Символические (аналогические) фикции

Есть другая разновидность фикций, важная для науки, которую я называю фикциями тропическими; они также могут быть названы символическими или аналогическими. Они близки как поэтическим сравнениям, так и мифу. В этих фикциях механизм мышления протекает следующим образом: новая интуиция воспринимается сознанием через мыслительный конструкт, в котором существует похожее отношение, пропорция, аналогичная существующей в наблюдаемом наборе восприятий. В таких случаях отношения образуют апперцептивную силу. Это также является формальным истоком поэзии.

Фикции этой разновидности особенно популярны в научной теологии, в которой метод использования Шлеермахера является наиболее важным.

Похожие склонности заметны уже у Фихте и Гегеля. Интересны заметки Фихте (Wesen des Gelehrten, первая лекция [E.T. 1847]): - «Если мы говорим о жизни абсолюта, то это лишь метод речи, (cf. Modus dicendi (манера выражаться) по Лейбницу) поскольку на самом деле, абсолют и есть жизнь». И снова, во второй лекции он говорит: «По аналогии с нашим мышлением, мы представляем Бога как мыслящего, а этическую жизнь человека как единственную причину, по которой он существует; не совсем, как если бы это на самом деле было так, и как если бы Бог мыслил подобно смертным, но просто потому что мы не можем постичь это отношение ни одним другим способом». («Как если бы» в этом случае не принадлежит фикции, но вместе с опущением лишь служит исключению ошибки.) В пятой лекции он говорит: «Что, рассматриваемое как философский вопрос, составляет природу ученого, означает, как Бог должен был бы понимать природу ученого, если бы он думал? Поскольку философское отношение постигает вещи, какими они представляются сами в себе, например, мир чистой мысли, в котором Бог является изначальным принципом; соответствующим образом, следовательно, такой как Бог должен был бы понимать его, если бы мысль была присуща ему».

Сократ также уже принял точку зрения на популярные мифы, схожую с позицией Шлейермахера относительно догматов христианства. Cf. особенно в этой связи Введение к Федону Мендельсона, где он ставит вопрос, не являлся ли Сократовский даймон сознательной фикцией.

Примечательно то, что Шлейермахер и его школа относят большинство догм к аналогическим фикциям, условным вспомогательным конструкциям, потому что настоящее метафизическое взаимоотношение остается недоступным для нашего понимания. Следовательно, к примеру, отношение Бога к миру, которое для Шлейермахера-философа полностью непознаваемо, понимается Шлейермахером-теологом по аналогии с взаимоотношением отца и сына; и так далее. Это не рационалистичное переосмысление догм, но неявный эпистемологический маневр, посредством которого Шлейермахер удерживал тысячи людей в христианстве. «Бог» не является «отцом» человека, но к нему должно относиться и обращаться, как если бы он им был. Такая интерпретация обладает огромной важностью для практики религии и поклонения, и с ее помощью Шлейермахер таким же образом превратил все догмы из гипотез в фикции. Я уже отметил, насколько близки эти аналогические фикции к мифам. Держа в голове это отношение, философия религии Шлейермахера может быть понята с точки зрения метода. Он сам был хорошо осведомлен об искусственном и художественном аспекте его метода, хотя он и не описывал его так, как мы. Очевидно, насколько близка эта интерпретация к кантианской философии, так истово изучаемой Шлейермахером, хотя это никогда не было определенно подчеркнуто; а кантианская философия в общем примет фундаментальное значение в последующем развитии нашего тезиса.  

... продолжение следует.

Переведено на русский Е. Г. Анучиным при поддержке журнала © ПсихоПоиск.
Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна
Копирование материалов книги разрешено только при наличии активной ссылки на источник.

На английском в Литрес На английском в OZON На русском языке в ПсихоПоиск